до того момента, когда Вольф стал из любимого ролевого брата любимым мужчиной и мужем, в моей семье была традиция собираться всей огромной толпой на 9 мая у деда и бабушки. с утра дед одевал китель с орденами, бабушка собирала на стол салаты, сальники и картошку по-нигирийски, из старенького проигрывателя звучали военные песни и Высоцкий... Это был самый радостный и самый печальный праздник. я всегда плакал, обнимал деда с бабушкой и благодарил их. тогда, в детстве, не понимал за что, просто блгодарил, по традиции, а потом осмысленно - за победу, за то, что выжили, что, благодаря им, я мог жить.
а потом бабушка заболела - ослепла, почти перестала ходить, и всем, наверное, стало стыдно появлятся в этом доме, и заставлять старушку-инвалида собирать стол... последние пару лет собирались лишь самые-самые близкие, и ни о каких гостях из союзных государств, и уж тем более из далекой Нигерии, речи не было. в этом году, когда бабушки не стало, из всех пришли только верволковое семейство - я с Вольфом и Ульфсоном, да Волфовы родители, хотя матушка по традиции накрыла стол... Дед видимо чувствовал, что гостей ждать не следует, и был в домашней выцвевшей футболке и старых-старых брюках. Было обидно за старика, и радостно, за его счастье, что хоть кто-то из родных и близких вспомнил о таком важном для него празднике.

вот. А еще сегодня мы сбежали загород от суеты, шума, пыли, непрекращающихся у меня просто каких-то астматических приступов, и сосущей боли под сердцем. На 9 мая небо всегда плачет, но даже в пасмурном свете буйство недавно появившейся зелени завораживает. все оттеник зеленого - от темного у елок до нежного и яркого у только-только одевабщихся березок. наша Башкирия - вот настоящие Средиземье, куда до нее какой-то Новой Зеланидии))) Из недостатков поездки - только любовь моей свекрови к шансону. Но после бутылки коньяка на нас с ней двоих, ибо остальные за рулем, то это не только не имеет значения, но и даже очень нравится...[мммама, куда я качусь...]
сплавив сына на бабушек-дедушек я уполз, в буквальном смысле, по берегу куда-то в поле, степи, зарылся носом в землю, потом изображал из себя Андрея Болконского, любуясь небом. Небо в тот момент, на удивление, было белым, как простыня перед первой брачной ночью. Боль и тяжесть отпускали, словно кто их высасывал из меня вместе со всей дрянью, что накопилась... и в какой-то момент пришло осознание того, какой я должник этого места. а дальше все произошло само, благо нож, любящий проливать кровь, я на природу беру всегда. так что на просторах нашей Башкирии есть дерево и кусок земли, с которыми я братался, добровольно отдавая свою кровь и получая гораздо больше взамен.
А теперь слайды!(с) все цветы - в подарок веронцкому цветку Розе