"so now i'm staring down the barrel..."
Название: Легенды Гару: Кагемуша (Из книги "Родичи: Невоспетые герои")
Автор: Deena McKinney
перевод - мой. в Японии ни в зуб ногой, буду благодарен, если знатоки укажут на косяки и неточности
Потягивая горячий чай, чувствуя, как тепло разливается по его замерзшему телу, Мусаки Такеши терпеливо ожидал, когда его призовет отец, Мусаки Казуо. Такеши чувствовал усталость после горячки боя. Его броню все еще покрывали брызги крови и ошметки мозгов.читать дальше Такеши был джито [в феодальной Японии управляющий землей, назначенный сегунатом, в обязанности джито входят взимание налогов и поддержание порядка на доверенной ему земле.] управляющий земельным участком, на службе у своего престарелого отца. Долгое время отец был доверенным хатамото [яп. «под знамёнами» — самурай в прямом подчинении сёгуната Токугава в феодальной Японии. обычно переводится как «знаменосец», этот титул традиционно присваивали личным телохранителям военачальника, которые всегда сопровождали своего командира и защищали его на поле боя] сёгуна Минамото. Такеши, как и его отец, был человеком долга. С шестнадцати лет самурай носил дай-сё [пара катана и вакинзаси, изготовленная одним мастером и в едином стиле] на службе клану Минамото. В его обязанности входила защита земли сёгуна от несправедливости и коррупции. Он находил простое счастье от работы в саду в своем поместье, от красоты своей леди, Азами, от их двух маленьких сыновей. Не раз присутствие Азами успокаивало бушующую внутри него ярость.Так же как и в его отце, в Такеши текла кровь Хаккена, волка-воина великого лунного бога Тсуки-йоми. Со времен его предка Акеми, в со смуты Хэйдзи [неудачный мятеж Фудзивара-но Нобуёри и клана Минамото с целью отстранения от власти сёнагона Синдзэя и клана Тайра, произошедший в Японии (в основном в Киото) в январе-февреле1160 года. Мятеж был подавлен войсками Тайра, после чего многие сторонники Минамото были убиты или сосланы, а в Японии установилась практически единоличная власть Тайра Киёмори.] в клане сыновей Мусаки оставалось все меньше и меньше мужчин, потому что ярость сжигает их плоть. Азами тоже была дальним потомком Хаккена, и Такеши чувствовал сердцем уверенность, что один из их сыновей насладится благословенным холодным светом Тсуки-йоми.
Молодой слуга отодвинул экран из рисовой бумаги и поклонился Такеши: " Ваш отец зовет вас, господин". Самурай последовал за мальчиком через лабиринт комнат пока не достиг покоев, где обычно отдыхал Казуо. Седой мужчина, все еще облаченный в домашние одежды лежал на толстом матрасе. Красивая одежда цвета индиго укрывала его мерзнущее тело. Такеши задыхался в зловонии комнаты; хотя в небольшой жаровне горел огонь, но даже душистый дым не мог перебить смрад смерти. Полные боли глаза Казуо смотрели на сына с любовью и надеждой.
"Не бойся того, что скоро уже пройдет," - сказал старик. "Меня скоро призовут в земли в сердце Тцуки-ёми, чтобы плавать в мирах за пределами этого."
"Мой господин отец, кто сделал с тобой это?" - закричал Такеши
Казуо закашлял кровью.
"Не повторяй моей ошибки, сын мой, я недооценил силы наших врагов Ашикага. Среди них есть служители темной магии, они могут наслать мор на наших людей. Они стремятся прекратить мое влияние на нашего господина, на сёгуна; и они будут искать тебя."
"Мой господин, ты будешь отомщен. Я родился при полной луне - я ничего не знаю про лечение, песни и духов закона. Но мой меч ответит за их коварство." Рыдания звучали в голосе Такеши. Воин сжал кулаки, он чувствовал, что семейная ярость переполняет его, и он изо всех сил заглушал ее. Дать волю волку в этом месте, испортить последние мгновенья жизни его отца таким неуважением - это было немыслимо.
Старик слабо улыбнулся. "Ты был хорошим сыном мне и смелым воином для нашего рода. Теперь я прошу тебя исполнить один последний долг." Он протянул костлявую руки и позвонил в маленький гонг, стоявший возле матраса. Мгновение спустя в комнату вошел молодой человек, укутанный в плащ. Такеши ошарашенно уставился на юношу, когда тот скинул свой капюшон - на война Хаккена смотрело его собственное отражение. Казуо через силу засмеялся.
"Сыновья мои, вы видите друг друга в первый раз. Мусаки Такеши, это твой близнец, Мусаки Джиро, рожденный всего несколько мгновений позже того, как твои глаза увидели свет Аматэрасу. Он не наделен яростью Хаккена, но тем не менее он твой брат. Он так же кагемуша, призрачный воин, тот, кто встанет вместо тебя, когда сам ты встать не сможешь. Скоро наступит время, когда он будет служить клану телом и душой."
Близнец смотрел на близнеца, и Хаккен смотрел на Родича. Связь, как крепкий мост над бушующей рекой, соединяла двух братьев. Тысячи вопросов роились в их их разумах, но братья только низко поклонились друг другу и опустились на колени перед отцом. Вопросы могут подождать, послушание и почтение - нет.
Казуо прочистил горло: "Слушайте внимательно, мои сыновья. Мои источники среди слуг Ашикага Такагуи, сообщают, что в их клане заговор против нашего сегуна и против нашего дома. Вы двое должны сохранить наш клан. Джиро, ты должен учиться у Такеши. Повторяй его жесты. Копируй его манеры. Придет время, когда ему придется покинуть наши земли и ждать у наших союзников на севере. Ты, Джиро, должен будешь заменить его. Будь готов победить войска Ашикага или погибнуть с честью."
"Отец, ты велишь мне покинуть наши земли перед лицом опасности?"- воскликнул Такеши - "Совершить акт трусости? Ты говоришь, что я не могу оставаться в нашем доме перед неминуемым нападением, и должен опозорить нашего господина, нашего сегуна! То, о чем ты просишь позорно для самурая и сомнительно для одного из рода Хаккенов!" - и он отвернулся с отвращением.
Лорд Казуо собрал остатки сил и приподнялся на локте. Его глаза сверкали, а в голосе звучала слышались отголоски его силы. "Послушай меня, сын мой. Ты последний Хаккен клана Мусаки. Твоя кровь должна сохраниться. Предположим, твои дети получат благословение Тсуки-йоми, но мы не узнаем этого еще долгое время. Я не умру, не оставив никого, в ком течет моя кровь! И это не дело личной чести, это касается чести всей родословной, всего клана! Ты должен жить, чтобы возглавит Хаккенов после меня. Если же ты этого не сделаешь, я, клянусь, найду способ проклясть тебя даже из могилы!" Он отдышался: "Джиро прожил всю свою прежнюю жизнь ради этой миссии. Для него нет большей чести, чем быть кагемуша. и если ты не в силах исполнить мою последнюю волю, я осуждаю тебя и отказываюсь звать тебя моим сыном!" Обессиленный он упал на матрас.
"Джиро, брат мой, это и твоя воля тоже?" - спросил грустным голосом Такеши.
Лицо кагемуша осветилось той внутренней страстью, которая ведет воинов Хаккена в битву "Господин мой Такеши, ради какой еще цели и величайшей чести мог бы я жить? Вы Хаккен, а я кагемуша. Моя карма велит, чтобы я служил вам. Но сверх того, не будет для меня величайшей радости чем знать, что я помог сохранить линию Хаккена в клане Мусаки."
Наконец Такеши кивнул. "Пусть будет так. Мой дорогой отец, я возьму Джиро с собой. Он станет мной и узнает меня. И когда судьбе будет угодно, он займет мое место, а я спрячусь у наших союзников и сохраню клан"
"Значит, я могу умереть спокойно" - прошептал Казуо. -"Теперь, сыновья, я прошу вас помочь мне в мои последние минуты жизни. Смерть не в битве ужасна и слаба. Но это самое близкое к драке, что я могу себе сейчас позволить." Он медленно сел и достал из рукава маленький свиток. Казуо прочитал стихотворение, написанное им, стихотворение, которое подойдет самураю перед смертью.
"Лед покрывает жилки листа,
Сияющие осколки темного и белого.
Холод забирает жизнь."
"Джиро, я прошу тебя взять мою катану и приготовиться к кайшаку [кайшакунин - помощник, в чьи обязанности входит отсечь голову у совершившего сэппуку - ритуальное самоубийство - в момент агонии. само действие называется кайшаку] После того, как ты исполнишь свой долг, меч перейдет твоем старшему брату,потому что это меч моего отца, и отца моего отца. Мой вакасаши я использую для сэппуку."
Такеши, не проронив ни слова, наблюдал, как его отец совершает сэппуку, как внутренности старика медленно вываливаются на шелковый подол, когда он сделал вакасаши два точных разреза. Такеши не дышал, пока отец едва заметным кивком не подал Джиро знак, что старинная катана должна опуститься. Младший близнец тщательно вытер лезвие перед тем как преподнести его своему старшему брату.
Ожидавший своего часа синтоистский священник приступил к своим обязанностям, когда оба близнеца поклонились и вышли из комнаты. Последний приказ отца заставлял их торопиться. Они не проронили ни слова, пока не вышли из дворца сегуна, не сели на крепких низкорослых лошадок и не поскакали к клановому поместью.
"Наш отец был великим человеком. Ты был его гордостью и отрадой," - сказал Джиро робко
Такеши ехал в молчании. "Я никогда не знал, что у меня есть брат, " - сказал он наконец, - "Чему же ты будешь учиться у меня, чтобы быть кагемуша?"
"Ну, я хочу знать все, что имеет к тебе отношение, что волнует тебя, твои манеры, то, как ты отдаешь приказы. Я знаю, что у тебя есть прекрасная жена и двое детей. Я слышал от отца о твоих героических деяниях. Но я очень мало знаю о тебе, как о человеке. Я хочу видеть, как ты говоришь и любишь, видеть тебя в твоих знаменитых садах , во время са-до [чайная церемония] и во время купания. Хотя я знаю о твоей жизни, я не смогу прожить жизнь за тебя пока не увижу, как ее проживаешь ты. Вот почему наш отец считал, что мне следует быть с тобой в твоем доме."
Такеши нечего было сказать, На сердце у него было тяжело, не сколько из-за мыслей об отце, сколько из-за Джиро. До конца дня они добрались до поместья Мусаки. Там Азами поприветствовала Джиро, как члена семьи, и в скором времени он наслаждался ее добротой и радостью этого дома. Дети играли с ним каждый день, он учил их песням и игре на флейте. Несмотря на сомнения и страх перед тем, что должно произойти, Такеши дорожил временем, проведенным с Джиро. Кроме Азами у него не было близких; мало кто мог выдержать, когда его тело и разум охватывала ярость, а охватывал она его часто. Для Джиро это было время обучения, но для Такеши это была передышка, когда он охотился, занимался садоводством, рисовал и нашел нового друга в своем найденном брате.
Такеши относился к Джиро с особой заботой, даже во время их ежедневных тренировочных поединков. Зная о своей силе Хаккен опасался покалечить своего брата. Но на третье утро
его ожидал сюрприз - Джиро нанес ему стремительный удар по голове.Такеши почувствовал боль и в следующее мгновение на глаза ему потекла кровь. Почти мгновенно его конечности удлинились, он вырос и покрылся мехом, и вот уже в ярости возвышался над Джиро. Глаза кагемуши сузились, но он не отступил перед неистовым зверем, которым стал его близнец.
"Что, мой слабый удар так тебя задел? Как такое могло произойти, брат? Хотя я и не обладаю силой Хаккена, я все-таки самурай, я воин. Не совершай ошибку, считая меня беспомощным. Возможно я умру в предстоящей битве, но не сомневайся, что многие из Ашикага падут к моим ногам. А теперь умерь свою ярость! Дерись со мной, как с воином. Твои осторожные удары не оказывают мне чести и ничему не учат меня."
Кровь у Такеши остановилась за мгновение до того, как он принял нормальную форму и снова смотрел в глаза своему брату. С того дня их битвы были жестоким испытанием воли. И кагемуши одерживал победы столь же часто как и Хаккен.
Шло время, менялись времена года. Цветы вишни наполнили землю сладким ароматом, а зеленую траву укрыли лепестками. Джиро учился почти во всем быть точной копией своего брата, хотя не обладал даром Тсуки-йоми. Не удавалась ему лишь чайная церемония. Не важно сколь много и долго он практиковался, его движения никогда не были похожи на движения Такеши. Одним весенним вечером Такеши провел прекрасную церемонию и был удивлен тем, что Джиро кажется просто наслаждался собой, словно забыв о низком уровне своего мастерства, и не пытаясь повторять за братом. Когда церемония окончилась, Такеши спросил об этом близнеца. Джиро грустно улыбнулся.
"Боюсь, мои руки не приспособлены, чтобы управляться с кистью и чашей так же искусно, как это делаешь ты, брат. Я должен принять это, как я принял свою судьбу быть кагемуши, быть тем, в ком нет духа Хаккена. Но нехватку мастерства вынести сложнее чем тяжесть долга." У Такеши не было слов утешения, но с того дня он никогда больше не отважился бы провести са-до, чтобы не ранить чувства Джиро.
На следующее утро прибыл гонец с сообщением, что большая армия Ашикага находится в одном дневном переходе отсюда. Судьба внезапно вторглась в их жизнь и Такеши знал, что с этого момента вся жизнь Джиро превратиться в плату за мир, которым они наслаждались. Джиро немедленно стал настаивать на отъезде Такеши.
"Мы оба знаем, что не трусость удерживает тебя от битвы. Нужно гораздо больше смелости, чтобы следовать требованиям долга чем велению меча. Для тебя гораздо более смело будет жить чтобы продолжать служить нашему господину. Я останусь под защитой стен наших предков, в то время когда тебе выпала гораздо более тяжелая дорога. Возможно мои деяния когда нибудь позволят мне, лично, а не как кагемуши, приветствовать тебя, Хаккена. А теперь торопись. Бери Азами и укройся в безопасном месте, которое наш отец и его союзники приготовили для тебя. Когда падальщики уйдут, тогда возвращайся и займись оставшимися. Но не раньше. Не подведи нашего лорда Минамото, как я не подведу тебя, брат." Джиро отвернулся, одевая одежду Такеши, которую украшал мон клана Мусаки. Он собирался вступить в битву с приближающейся армией Ашикага как Мусаки Такеши, как кагемуши, в то время как сам Такеши укроется в безопасности.
Не было нужды подгонять Азами. Она быстро собрала детей и горстку доверенных слуг. Они оседлали лошадей и были готовы уезжать, в то время как Такеши колебался. "Я не могу оставить Джиро" - закричал он ей, стоя уже в воротах позади усадьбы. - "Он из нашего клана, он мой близнец! Какой воин посмеет бросить семью?! Каким я буду Хеккеном, если сбегу с поля битвы?!" От злости его тело начало изменяться, оно увеличилось. Его руки и голову покрыл гладкий, темный как ночь, мех.
Тонкие руки Азами напряглись в попытке удержать его, и она зашептала: "Нет мой господин, нет! Джиро идет на смерть, но ты не можешь последовать за ним. Какие были последние слова твоего благородного отца? Вспомни их и веди себя тихо, пока ты не погубил нас всех. Ты так стремишься к брату чтобы показать ему свою дружбу? Но не меньше Джиро стремиться к тебе, оставшись в одиночестве. И на самом деле, ты не сможешь спасти его. Его жизнь закончится в ту минуту, когда священники увидят, что ты Хаккен, а он - нет. Позволь ему уйти, мой господин. Позволь ему откликнуться на зов Тсуки-йоми, в то время, когда ты должен следовать своей собственной судьбе. Не позволь ему погибнуть напрасно."
Стук его сердца стал слабее. Ярость в его душе утихла пока он слушал слова Азами. Но на место ярости пришло глубокое горе. Не оглядываясь назад, он, Азами, дети и слуги пришпорили коней на север, хотя за спиной раздались звуки, начинающейся битвы. Несколько часов спустя, когда садящееся солнце окрасило небо в глубокий оранжевый цвет, перед его мысленным взором предстал разрушенный двор его дома, и он увидел сверкающий клинок, который прервал жизнь Джиро. Он даже чувствовал запах свежей крови, покидающей тело его брата. И Мусаки Такеши, самурай и Хаккен, разрыдался, когда он услышал радостные крики своих врагов, которые еще не знали, что священные узы долга испортили им победу.
Автор: Deena McKinney
перевод - мой. в Японии ни в зуб ногой, буду благодарен, если знатоки укажут на косяки и неточности
Потягивая горячий чай, чувствуя, как тепло разливается по его замерзшему телу, Мусаки Такеши терпеливо ожидал, когда его призовет отец, Мусаки Казуо. Такеши чувствовал усталость после горячки боя. Его броню все еще покрывали брызги крови и ошметки мозгов.читать дальше Такеши был джито [в феодальной Японии управляющий землей, назначенный сегунатом, в обязанности джито входят взимание налогов и поддержание порядка на доверенной ему земле.] управляющий земельным участком, на службе у своего престарелого отца. Долгое время отец был доверенным хатамото [яп. «под знамёнами» — самурай в прямом подчинении сёгуната Токугава в феодальной Японии. обычно переводится как «знаменосец», этот титул традиционно присваивали личным телохранителям военачальника, которые всегда сопровождали своего командира и защищали его на поле боя] сёгуна Минамото. Такеши, как и его отец, был человеком долга. С шестнадцати лет самурай носил дай-сё [пара катана и вакинзаси, изготовленная одним мастером и в едином стиле] на службе клану Минамото. В его обязанности входила защита земли сёгуна от несправедливости и коррупции. Он находил простое счастье от работы в саду в своем поместье, от красоты своей леди, Азами, от их двух маленьких сыновей. Не раз присутствие Азами успокаивало бушующую внутри него ярость.Так же как и в его отце, в Такеши текла кровь Хаккена, волка-воина великого лунного бога Тсуки-йоми. Со времен его предка Акеми, в со смуты Хэйдзи [неудачный мятеж Фудзивара-но Нобуёри и клана Минамото с целью отстранения от власти сёнагона Синдзэя и клана Тайра, произошедший в Японии (в основном в Киото) в январе-февреле1160 года. Мятеж был подавлен войсками Тайра, после чего многие сторонники Минамото были убиты или сосланы, а в Японии установилась практически единоличная власть Тайра Киёмори.] в клане сыновей Мусаки оставалось все меньше и меньше мужчин, потому что ярость сжигает их плоть. Азами тоже была дальним потомком Хаккена, и Такеши чувствовал сердцем уверенность, что один из их сыновей насладится благословенным холодным светом Тсуки-йоми.
Молодой слуга отодвинул экран из рисовой бумаги и поклонился Такеши: " Ваш отец зовет вас, господин". Самурай последовал за мальчиком через лабиринт комнат пока не достиг покоев, где обычно отдыхал Казуо. Седой мужчина, все еще облаченный в домашние одежды лежал на толстом матрасе. Красивая одежда цвета индиго укрывала его мерзнущее тело. Такеши задыхался в зловонии комнаты; хотя в небольшой жаровне горел огонь, но даже душистый дым не мог перебить смрад смерти. Полные боли глаза Казуо смотрели на сына с любовью и надеждой.
"Не бойся того, что скоро уже пройдет," - сказал старик. "Меня скоро призовут в земли в сердце Тцуки-ёми, чтобы плавать в мирах за пределами этого."
"Мой господин отец, кто сделал с тобой это?" - закричал Такеши
Казуо закашлял кровью.
"Не повторяй моей ошибки, сын мой, я недооценил силы наших врагов Ашикага. Среди них есть служители темной магии, они могут наслать мор на наших людей. Они стремятся прекратить мое влияние на нашего господина, на сёгуна; и они будут искать тебя."
"Мой господин, ты будешь отомщен. Я родился при полной луне - я ничего не знаю про лечение, песни и духов закона. Но мой меч ответит за их коварство." Рыдания звучали в голосе Такеши. Воин сжал кулаки, он чувствовал, что семейная ярость переполняет его, и он изо всех сил заглушал ее. Дать волю волку в этом месте, испортить последние мгновенья жизни его отца таким неуважением - это было немыслимо.
Старик слабо улыбнулся. "Ты был хорошим сыном мне и смелым воином для нашего рода. Теперь я прошу тебя исполнить один последний долг." Он протянул костлявую руки и позвонил в маленький гонг, стоявший возле матраса. Мгновение спустя в комнату вошел молодой человек, укутанный в плащ. Такеши ошарашенно уставился на юношу, когда тот скинул свой капюшон - на война Хаккена смотрело его собственное отражение. Казуо через силу засмеялся.
"Сыновья мои, вы видите друг друга в первый раз. Мусаки Такеши, это твой близнец, Мусаки Джиро, рожденный всего несколько мгновений позже того, как твои глаза увидели свет Аматэрасу. Он не наделен яростью Хаккена, но тем не менее он твой брат. Он так же кагемуша, призрачный воин, тот, кто встанет вместо тебя, когда сам ты встать не сможешь. Скоро наступит время, когда он будет служить клану телом и душой."
Близнец смотрел на близнеца, и Хаккен смотрел на Родича. Связь, как крепкий мост над бушующей рекой, соединяла двух братьев. Тысячи вопросов роились в их их разумах, но братья только низко поклонились друг другу и опустились на колени перед отцом. Вопросы могут подождать, послушание и почтение - нет.
Казуо прочистил горло: "Слушайте внимательно, мои сыновья. Мои источники среди слуг Ашикага Такагуи, сообщают, что в их клане заговор против нашего сегуна и против нашего дома. Вы двое должны сохранить наш клан. Джиро, ты должен учиться у Такеши. Повторяй его жесты. Копируй его манеры. Придет время, когда ему придется покинуть наши земли и ждать у наших союзников на севере. Ты, Джиро, должен будешь заменить его. Будь готов победить войска Ашикага или погибнуть с честью."
"Отец, ты велишь мне покинуть наши земли перед лицом опасности?"- воскликнул Такеши - "Совершить акт трусости? Ты говоришь, что я не могу оставаться в нашем доме перед неминуемым нападением, и должен опозорить нашего господина, нашего сегуна! То, о чем ты просишь позорно для самурая и сомнительно для одного из рода Хаккенов!" - и он отвернулся с отвращением.
Лорд Казуо собрал остатки сил и приподнялся на локте. Его глаза сверкали, а в голосе звучала слышались отголоски его силы. "Послушай меня, сын мой. Ты последний Хаккен клана Мусаки. Твоя кровь должна сохраниться. Предположим, твои дети получат благословение Тсуки-йоми, но мы не узнаем этого еще долгое время. Я не умру, не оставив никого, в ком течет моя кровь! И это не дело личной чести, это касается чести всей родословной, всего клана! Ты должен жить, чтобы возглавит Хаккенов после меня. Если же ты этого не сделаешь, я, клянусь, найду способ проклясть тебя даже из могилы!" Он отдышался: "Джиро прожил всю свою прежнюю жизнь ради этой миссии. Для него нет большей чести, чем быть кагемуша. и если ты не в силах исполнить мою последнюю волю, я осуждаю тебя и отказываюсь звать тебя моим сыном!" Обессиленный он упал на матрас.
"Джиро, брат мой, это и твоя воля тоже?" - спросил грустным голосом Такеши.
Лицо кагемуша осветилось той внутренней страстью, которая ведет воинов Хаккена в битву "Господин мой Такеши, ради какой еще цели и величайшей чести мог бы я жить? Вы Хаккен, а я кагемуша. Моя карма велит, чтобы я служил вам. Но сверх того, не будет для меня величайшей радости чем знать, что я помог сохранить линию Хаккена в клане Мусаки."
Наконец Такеши кивнул. "Пусть будет так. Мой дорогой отец, я возьму Джиро с собой. Он станет мной и узнает меня. И когда судьбе будет угодно, он займет мое место, а я спрячусь у наших союзников и сохраню клан"
"Значит, я могу умереть спокойно" - прошептал Казуо. -"Теперь, сыновья, я прошу вас помочь мне в мои последние минуты жизни. Смерть не в битве ужасна и слаба. Но это самое близкое к драке, что я могу себе сейчас позволить." Он медленно сел и достал из рукава маленький свиток. Казуо прочитал стихотворение, написанное им, стихотворение, которое подойдет самураю перед смертью.
"Лед покрывает жилки листа,
Сияющие осколки темного и белого.
Холод забирает жизнь."
"Джиро, я прошу тебя взять мою катану и приготовиться к кайшаку [кайшакунин - помощник, в чьи обязанности входит отсечь голову у совершившего сэппуку - ритуальное самоубийство - в момент агонии. само действие называется кайшаку] После того, как ты исполнишь свой долг, меч перейдет твоем старшему брату,потому что это меч моего отца, и отца моего отца. Мой вакасаши я использую для сэппуку."
Такеши, не проронив ни слова, наблюдал, как его отец совершает сэппуку, как внутренности старика медленно вываливаются на шелковый подол, когда он сделал вакасаши два точных разреза. Такеши не дышал, пока отец едва заметным кивком не подал Джиро знак, что старинная катана должна опуститься. Младший близнец тщательно вытер лезвие перед тем как преподнести его своему старшему брату.
Ожидавший своего часа синтоистский священник приступил к своим обязанностям, когда оба близнеца поклонились и вышли из комнаты. Последний приказ отца заставлял их торопиться. Они не проронили ни слова, пока не вышли из дворца сегуна, не сели на крепких низкорослых лошадок и не поскакали к клановому поместью.
"Наш отец был великим человеком. Ты был его гордостью и отрадой," - сказал Джиро робко
Такеши ехал в молчании. "Я никогда не знал, что у меня есть брат, " - сказал он наконец, - "Чему же ты будешь учиться у меня, чтобы быть кагемуша?"
"Ну, я хочу знать все, что имеет к тебе отношение, что волнует тебя, твои манеры, то, как ты отдаешь приказы. Я знаю, что у тебя есть прекрасная жена и двое детей. Я слышал от отца о твоих героических деяниях. Но я очень мало знаю о тебе, как о человеке. Я хочу видеть, как ты говоришь и любишь, видеть тебя в твоих знаменитых садах , во время са-до [чайная церемония] и во время купания. Хотя я знаю о твоей жизни, я не смогу прожить жизнь за тебя пока не увижу, как ее проживаешь ты. Вот почему наш отец считал, что мне следует быть с тобой в твоем доме."
Такеши нечего было сказать, На сердце у него было тяжело, не сколько из-за мыслей об отце, сколько из-за Джиро. До конца дня они добрались до поместья Мусаки. Там Азами поприветствовала Джиро, как члена семьи, и в скором времени он наслаждался ее добротой и радостью этого дома. Дети играли с ним каждый день, он учил их песням и игре на флейте. Несмотря на сомнения и страх перед тем, что должно произойти, Такеши дорожил временем, проведенным с Джиро. Кроме Азами у него не было близких; мало кто мог выдержать, когда его тело и разум охватывала ярость, а охватывал она его часто. Для Джиро это было время обучения, но для Такеши это была передышка, когда он охотился, занимался садоводством, рисовал и нашел нового друга в своем найденном брате.
Такеши относился к Джиро с особой заботой, даже во время их ежедневных тренировочных поединков. Зная о своей силе Хаккен опасался покалечить своего брата. Но на третье утро
его ожидал сюрприз - Джиро нанес ему стремительный удар по голове.Такеши почувствовал боль и в следующее мгновение на глаза ему потекла кровь. Почти мгновенно его конечности удлинились, он вырос и покрылся мехом, и вот уже в ярости возвышался над Джиро. Глаза кагемуши сузились, но он не отступил перед неистовым зверем, которым стал его близнец.
"Что, мой слабый удар так тебя задел? Как такое могло произойти, брат? Хотя я и не обладаю силой Хаккена, я все-таки самурай, я воин. Не совершай ошибку, считая меня беспомощным. Возможно я умру в предстоящей битве, но не сомневайся, что многие из Ашикага падут к моим ногам. А теперь умерь свою ярость! Дерись со мной, как с воином. Твои осторожные удары не оказывают мне чести и ничему не учат меня."
Кровь у Такеши остановилась за мгновение до того, как он принял нормальную форму и снова смотрел в глаза своему брату. С того дня их битвы были жестоким испытанием воли. И кагемуши одерживал победы столь же часто как и Хаккен.
Шло время, менялись времена года. Цветы вишни наполнили землю сладким ароматом, а зеленую траву укрыли лепестками. Джиро учился почти во всем быть точной копией своего брата, хотя не обладал даром Тсуки-йоми. Не удавалась ему лишь чайная церемония. Не важно сколь много и долго он практиковался, его движения никогда не были похожи на движения Такеши. Одним весенним вечером Такеши провел прекрасную церемонию и был удивлен тем, что Джиро кажется просто наслаждался собой, словно забыв о низком уровне своего мастерства, и не пытаясь повторять за братом. Когда церемония окончилась, Такеши спросил об этом близнеца. Джиро грустно улыбнулся.
"Боюсь, мои руки не приспособлены, чтобы управляться с кистью и чашей так же искусно, как это делаешь ты, брат. Я должен принять это, как я принял свою судьбу быть кагемуши, быть тем, в ком нет духа Хаккена. Но нехватку мастерства вынести сложнее чем тяжесть долга." У Такеши не было слов утешения, но с того дня он никогда больше не отважился бы провести са-до, чтобы не ранить чувства Джиро.
На следующее утро прибыл гонец с сообщением, что большая армия Ашикага находится в одном дневном переходе отсюда. Судьба внезапно вторглась в их жизнь и Такеши знал, что с этого момента вся жизнь Джиро превратиться в плату за мир, которым они наслаждались. Джиро немедленно стал настаивать на отъезде Такеши.
"Мы оба знаем, что не трусость удерживает тебя от битвы. Нужно гораздо больше смелости, чтобы следовать требованиям долга чем велению меча. Для тебя гораздо более смело будет жить чтобы продолжать служить нашему господину. Я останусь под защитой стен наших предков, в то время когда тебе выпала гораздо более тяжелая дорога. Возможно мои деяния когда нибудь позволят мне, лично, а не как кагемуши, приветствовать тебя, Хаккена. А теперь торопись. Бери Азами и укройся в безопасном месте, которое наш отец и его союзники приготовили для тебя. Когда падальщики уйдут, тогда возвращайся и займись оставшимися. Но не раньше. Не подведи нашего лорда Минамото, как я не подведу тебя, брат." Джиро отвернулся, одевая одежду Такеши, которую украшал мон клана Мусаки. Он собирался вступить в битву с приближающейся армией Ашикага как Мусаки Такеши, как кагемуши, в то время как сам Такеши укроется в безопасности.
Не было нужды подгонять Азами. Она быстро собрала детей и горстку доверенных слуг. Они оседлали лошадей и были готовы уезжать, в то время как Такеши колебался. "Я не могу оставить Джиро" - закричал он ей, стоя уже в воротах позади усадьбы. - "Он из нашего клана, он мой близнец! Какой воин посмеет бросить семью?! Каким я буду Хеккеном, если сбегу с поля битвы?!" От злости его тело начало изменяться, оно увеличилось. Его руки и голову покрыл гладкий, темный как ночь, мех.
Тонкие руки Азами напряглись в попытке удержать его, и она зашептала: "Нет мой господин, нет! Джиро идет на смерть, но ты не можешь последовать за ним. Какие были последние слова твоего благородного отца? Вспомни их и веди себя тихо, пока ты не погубил нас всех. Ты так стремишься к брату чтобы показать ему свою дружбу? Но не меньше Джиро стремиться к тебе, оставшись в одиночестве. И на самом деле, ты не сможешь спасти его. Его жизнь закончится в ту минуту, когда священники увидят, что ты Хаккен, а он - нет. Позволь ему уйти, мой господин. Позволь ему откликнуться на зов Тсуки-йоми, в то время, когда ты должен следовать своей собственной судьбе. Не позволь ему погибнуть напрасно."
Стук его сердца стал слабее. Ярость в его душе утихла пока он слушал слова Азами. Но на место ярости пришло глубокое горе. Не оглядываясь назад, он, Азами, дети и слуги пришпорили коней на север, хотя за спиной раздались звуки, начинающейся битвы. Несколько часов спустя, когда садящееся солнце окрасило небо в глубокий оранжевый цвет, перед его мысленным взором предстал разрушенный двор его дома, и он увидел сверкающий клинок, который прервал жизнь Джиро. Он даже чувствовал запах свежей крови, покидающей тело его брата. И Мусаки Такеши, самурай и Хаккен, разрыдался, когда он услышал радостные крики своих врагов, которые еще не знали, что священные узы долга испортили им победу.
-
-
18.09.2011 в 13:59теперь и с картинкамиздорово, здорово!
-
-
18.09.2011 в 14:11красивые картинки? я сегодня с утра их из пдф выгрыз и повесил. чтоб как в книжке было. красиво.скажи мне как бета - сильно косячно?
-
-
18.09.2011 в 17:01-
-
18.09.2011 в 17:21-
-
18.09.2011 в 18:03-
-
18.09.2011 в 18:08говори уже, не томи!
-
-
18.09.2011 в 18:13